Ее левая половина изуродована ожогами, кожа бугристая, неровная, а другая полностью забита татуировкой. Не могу понять, что за рисунок, а когда приглядываюсь, зажимаю рот рукой, чтобы не издать ни звука.

Это образ дьявола с ветвистыми рогами и звериным оскалом. Но это лишь половина головы, часть его образа,– страшного, отвратительного, отталкивающего, но в то же время притягательного.

Татуировка тянется дальше, уходя узорами на правое плечо и руку, словно языки пламени скользят по коже, делят мужчину на две половины – светлую и темную. Опускаю глаза ниже, у его ног на коленях стоит девушка. Он держит ее за волосы, сжимая их пальцами, а она сосет его член, издавая сдавленные стоны.

Воздуха не хватает, судорожно делаю большой вдох. Не знаю, что это за девушка, кто она такая, как выглядит, мужчина закрывает ее собой. Начинаю дышать чаще, понимая, что являюсь свидетелем очень интимной сцены. Всегда считала, что это такая пошлость, когда женщина сосет мужчине член, делая минет, но, оказывается, это может быть даже… красиво?

Надо бы уйти, но я продолжаю стоять и смотреть, сама не понимая, зачем это делаю. Голова идет кругом, пальцы дрожат, впиваясь в дверной косяк, где-то в солнечном сплетении разрастается огонь моего возбуждения.

Облизываю пересохшие губы, вновь скольжу взглядом по телу мужчины, по его спине, плечам, останавливаюсь на руке, неотрывно смотрю на кисть с татуировкой. Это череп с огненными впалыми глазницами, пальцы сжимают темные длинные волосы девушки, пока мужчина трахает ее рот.

Но вот он медленно оборачивается в мою сторону, смотрит, приковывая взглядом, а я, кажется, начинаю падать в глубокую, темную бездну моего подсознания. Воронка закручивается сильнее, он затягивает меня в пропасть порока.

Я понимаю, кто этот мужчина.

И кто перед ним стоит на коленях.

– Вита, Вита, проснись, хорош стонать, тебе что, кошмар снится, порнография какая?

Резко просыпаюсь, сажусь, выныривая из глубины своего странного сна, испуганно смотрю по сторонам. Я в своей комнате, в академии, Ксюша трясет за плечи. Это был всего лишь странный, даже немного страшный, порочный и такой реалистичный сон.

Снова откидываюсь на подушку, жарко, футболка прилипла к телу, Ксюша смотрит взволнованно.

– Все нормально?

– Да, все хорошо.

– Сон, да? Мне тоже иногда снятся кошмары. В них меня похищают, прикинь? Совсем можно кукушкой поехать, кому я нужна, чтобы меня похищать?

– Ну, мало ли, может, кто влюбится в тебя и похитит.

– Да, в том году, помнишь, Серову так якобы похитили, она и рада была, а потом залетела. Хорошо хоть восемнадцать уже исполнилось, а то директрису бы затаскали по судам родители Серовой.

Снова сажусь на кровати, горит ночник, беру с пола бутылку минералки, долго пью, прокручивая в голове сон и ужин с матерью и ее новым мужем.

– Ты как себя чувствуешь, Ксюш?

– Нормально, температуры почти нет, а розы классные, пахнут на всю комнату. Кто подарил? Точно не мой братец, хотя он от тебя без ума, ну, ты знаешь.

Ксюша закашлялась, ушла на свою кровать. Ей, можно сказать, в чем-то повезло – схватила вирусную пневмонию, отлежалась в больнице неделю и не принимала участия в рождественском спектакле. Это почти везение. Вот бы мне так, но факт болезни явно не спас бы меня от знакомства с Дмитрием Горном.

– Отчим подарил.

– Отчим? Твоя мать вышла замуж? Вот это новости!

– Да, сама в шоке.

– И кто он? Что за мужик?

– Не знаю.

– Крутой наверно.

Не хочу грузить Ксюшу своими проблемами, до приезда матери и ее мужа у меня их практически не было. Не считая вражды с Афанасьевой и собственным прошлым, которое не опускает и не отпустит никогда, пока я жива.

– Слушай, давай ко мне на каникулы? Погуляем по Питеру, как летом, помнишь? Забредем в пару злачных мест, Борьке скажем, чтобы охранял нас, ты ему вскружишь голову и разобьешь сердце.

Улыбаюсь, Ксюша умеет поднять настроение, но она совсем не такая, чтобы потусить и оторваться в злачных местах. Попытка сделать это летом провалилась.

– Вит?

– Да?

– Ты помнишь своего отца?

– Помню.

Да, я его слишком хорошо помню, и в этом моя проблема. А еще все то, что было после того, как его не стало.

– Знаю, прости, ты не любишь об этом говорить. Я вот совсем не знаю своего отца. Борька говорит, он жутко богатый, вот поэтому я здесь, он оплачивает мое обучение. А мне вот лучше бы побыть хоть день с ним, чем учиться здесь.

Да, нас тут таких хватает, кто воплощает амбиции родителей, а кто-то здесь потому, что от них так откупаются. От нас с Ксюшей откупились.

– Нет, у меня не получится с тобой в этот раз. Я поеду домой.

Подруга медленно подошла, убирая рыжие распущенные волосы с лица, села рядом.

– Что ты задумала?

– Ничего.

– Нет, Вита, я знаю тебя.

– Мать хочет, чтобы я поехала, и ее муж тоже.

– Да тебе всегда плевать было на то, что кто-то там что-то хочет.

Сама не понимаю, зачем мне это надо, все эти годы я боялась вернуться домой, а теперь хочу. Вот так, после странного сна, после знакомства с новым мужем матери.

Он опасен, порочен, он сам дьявол, от которого мать без ума.

Не стала говорить, чтобы они катились к черту в ресторане, думала высказать все завтра у трапа самолета, меня никто не заставит делать то, чего я не хочу.

– Поганые розы, видеть их не могу.

– Ты права, они отвратительны и так много места занимают. Слушай, а давай сделаем венок и повесим на двери Афанасьевой, ну, мол, как поминальный?

– Да ты опасная женщина, Ксения Беляева. Представляю ее истерику.

– Может, не поедешь? Какое-то нехорошее у меня предчувствие.

– Не переживай, Лисичка, я справлюсь.

Мне стоило принять предложение Ксюши, остаться в Питере, посетить все злачные места, закрутить роман с Борей.

Но я сделала другой, более опасный и страшный выбор.

Сама того не понимая я изменила свою судьбу.

Глава 5

– Почему нельзя было заказать частный самолет? Теперь придется четыре часа ютиться целой толпой в замкнутом пространстве.

Инна снова возмущалась. Она это делала всю дорогу до аэропорта, потом в зале ожидания для VIP-персон, а теперь продолжила в бизнес-классе. Горн, кажется, не замечал или делал вид, что не слышит свою жену.

Идеальная позиция.

Мужчина все больше смотрел в телефон, отходил, кому-то звонил, разговаривал. Чаще звонили ему, а я изучала его, прикрывшись журналом, как шпионка. Но, мне кажется, он все чувствовал. Он знал, что я делаю, и когда поворачивался в мою сторону, отрываясь от телефона, то сразу встречался со мной взглядом, а я уже не как шпионка, а как школьница, прятала глаза и кусала губы.

Бред какой-то.

Практически не спала. Немного поговорила с Ксюшей, мы обсудили спектакль, то, как я выступила, подруга сказала, что все прошло отлично. Симона, как всегда, была с недовольным лицом, так что после каникул стоит ждать разбор полетов, но мне не стоит обращать на нее внимание и зацикливаться на этом сейчас.

Ксюша заснула, а я еще долго смотрела в темное окно на падающие пушистые снежинки и вспоминала свой сон. Мне раньше такое никогда не снилось, не было повода. Я ни в кого не была влюблена. Ни к кому не испытывала сексуального влечения, я даже, можно сказать, ни с кем не целовалась.

Ксюшин Борька не в счет. Его поцелуй месяц назад вышел смазанным, влажным и не вызывал таких эмоций. Я даже не ответила, не была к нему готова. Так что мне в свои девятнадцать лет даже не понять, что это такое.

Кто-то скажет «поздно». Некоторые девочки лишились девственности гораздо раньше, им даже удавалось встречаться с парнями, но мне – нет. Как-то было не до этого, не до них.

Чемодан собирала ранним утром, выходило много вещей. Я словно подсознательно была готова уехать из академии навсегда, хотя мои каникулы в отчем доме должны были продлиться всего неделю. Но все получалось машинально, мысли были где-то далеко, а еще каждый раз я замечала, что у меня дрожат пальцы и слишком часто бьется сердце.